Фаина Георгиевна Раневская

Незаурядная личность с удивительным чувством юмора, она прожила долгую, насыщенную жизнь и имела славу язвительной особы и философа.
Острой на язык актрисе принадлежало множество едких и метких высказываний. В разговоре Раневская часто не стеснялась в выражениях, а ее гениальные фразы сразу же становились крылатыми.
Передаваемые из уст в уста, они разлетались по Москве и обрастали деталями. В историях о Раневской трудно отделить правду от вымысла, то, что произошло именно с ней, от того, что ей приписывается. Это ли не свидетельство подлинной любви к актрисе, подлинной ее народности!

— Как придете, стучите ногами.
— Почему ногами, Фаина Георгиевна?
— Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить!

"Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм это не извращения" строго объясняет Раневская.: "Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду".
***
Объясняя кому—то, почему презерватив белого цвета, Раневская говорила:
"Потому что белый цвет полнит".
***
"Удивительно, — сказала задумчиво Раневская, — Когда мне было 20 лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать".
***
На том же вечере Раневскую спросили: "Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности брюнетки или блондинки?"
Не задумываясь она ответила: "Седые!"
***
— Вы не поверите, Фаина Георгиевна, но меня еще не целовал никто, кроме жениха.
— Это вы хвастаете, милочка, или жалуетесь?
***
Расставляя точки над i, собеседница спрашивает у Раневской:
— То есть вы хотите сказать, Фаина Георгиевна, что Н. и Р. живут как муж и жена?
— Нет. Гораздо лучше, — ответила та.
***
Раневская встречает девушку, которая незадолго до этого работала у нее домработницей.
— Как я жалею, что ушла от вас, Фаина Георгиевна, вздыхает девушка.
— Вы недовольны своей новой работой?
— Очень У вас много дел?
— Намного больше, чем было у вас.
— Но вы неплохо зарабатываете?
— Что вы почти ничего.
— Невероятно! А отпуск?
— Никакого отпуска.
— У кого же вы работаете?
— Я не работаю. Я вышла замуж.
***
"Фаина, — спрашивает ее старая подруга, — как ты считаешь, медицина делает успехи?"
"А как же. В молодости у врача мне каждый раз приходилось раздеваться, а теперь достаточно язык показать."
***
Раневская как—то рассказывала, что согласно результатам исследования, проведенного среди двух тысяч современных женщин, выяснилось, что двадцать процентов, то есть каждая пятая, не носит трусы.
— Помилуйте, Фаина Георгиевна, да где же это могли у нас напечатать?
— Нигде. Данные получены мною лично от продавца в обувном магазине.
***
Сколько раз краснеет в жизни женщина?
— Четыре раза: в первую брачную ночь, когда в первый раз изменяет мужу, когда в первый раз берет деньги, когда в первый раз дает деньги.
А мужчина?
— Два раза: первый раз когда не может второй, второй когда не может первый.
***
"Почему Бог создал женщин такими красивыми и такими глупыми?" — спросили как—то Раневскую.
"Красивыми чтобы их могли любить мужчины, а глупыми чтобы они могли любить мужчин."
***
" Я не пью, я больше не курю и я никогда не изменяла мужу потому, что у меня его никогда не было," —заявила Раневская, упреждая возможные вопросы журналиста.
" Так что же, — не отстает журналист, — значит у вас, совсем нет никаких недостатков?"
" В общем, нет" — скромно, но с достоинством ответила Раневская.
И после небольшой паузы добавила:
" Правда, у меня большая жопа и я иногда немножко привираю!"
***
На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый — не может.
***
Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много — в Книгу о вкусной и здоровой пище.
***
Женщины, конечно, умнее. Вы когда—нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги?
***
Глядя на прореху в своей юбке: "Напора красоты не может сдержать ничто!"
***
Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
***
На вопрос: "Вы заболели, Фаина Георгиевна?" — она привычно отвечала: "Нет, я просто так выгляжу".
***
Я говорила долго и неубедительно, как будто говорила о дружбе народов.
***
Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.
***
Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.
***
Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: все или семья.
***
Старость — это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.
***
Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.
***
Четвертый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актеры играли как никогда.
***
— Когда я выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать. Первые месяцы буду просто сидеть в кресле качалке.
— А потом?
— А потом начну раскачиваться…
***
Раневская не упускала случая ошарашить собеседника совершенно неожиданной реакцией.
— Посмотрите, Фаина Георгиевна! В вашем пиве плавает муха! — во весь голос закричала соседка по столу.
— Всего одна, милочка. Ну сколько она может выпить?! — спокойно ответила Раневская.
***
— Я не могу есть мясо. Оно ходило, любило, смотрело… Может быть, я психопатка? Нет, я себя считаю нормальной психопаткой. Но не могу есть мяса. Мясо я держу для людей.
***
Раневская обедала в ресторане и осталась недовольна. и кухней, и обслуживанием.
— Позовите директора, — сказал она, расплатившись.
А когда тот пришел, предложила ему обняться.
— Что такое? — смутился тот.
— Обнимите меня, — повторила Фаина Георгиевна.
— Но зачем?
— На прощание. Больше вы меня здесь не увидите.
***
Внук пришел к Раневской с любимой девушкой и представляет ее:
— Фаина Георгиевна, это Катя. Она умеет отлично готовить, любит печь пироги, аккуратно прибирает квартиру.
— Прекрасно, мой мальчик! Тридцать рублей в месяц, и пусть приходит по вторникам и пятницам.
***
Раневская изобрела новое средство от бессонницы и делится с Риной Зеленой:
— Надо считать до трех. Максимум — до полчетвертого.
***
— Дорогая, сегодня спала с незапертой дверью. А если бы кто то вошел, — всполошилась приятельница Раневской, дама пенсионного возраста.
— Ну сколько можно обольщаться.
***
Как то в ресторане ей подали цыпленка табака. Фаина Георгиевна отодвинула тарелку:
— Не буду есть. У него такой вид, как будто его сейчас будут любить.
***
В театре.
— Извините, Фаина Георгиевна, но вы сели на мой веер!
— Что? То то мне показалось, что снизу дует.
***
У Раневской спросили, любит ли она Рихарда Штрауса, и услышали в ответ:
— Как Рихарда я люблю Вагнера, а как Штрауса — Иоганна.
***
— Ну с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы?
— Он находится слишком далеко от начала.
***
— Знаете, — вспоминала через полвека Раневская, — когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности.
***
На радио записывали передачу с участием Раневской. Во время записи Фаина Георгиевна произнесла фразу со словом "феномЕн". Запись остановили.
— В чем дело? — чуть заикаясь и пуча глаза, спросила Раневская.
Стараясь выправить ситуацию ведущая сказала:
— Знаете, Фаина Георгиевна, они тут говорят, что надо произносить не феномЕн, а фенОмен, такое современное ударение...
— А, хорошо, деточка, включайте.
Запись пошла и Раневская четко и уверенно произнесла:
—ФеномЕн, феномЕн, и еще раз феномЕн! А кому нужен фенОмен, пусть идет в жопу!
***
Однажды Юрий Завадский закричал из зала Раневской:
— Фаина! Вы своими выходками сожрали весь мой замысел!
— То—то у меня чувство, будто я говна наелась! — достаточно громко пробурчала Раневская.
— Вон из театра! — крикнул Завадский.
Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: "Вон из искусства!"
***
"Шкаф Любови Петровны Орловой так забит нарядами,что моль, живущая там, никак не может научиться летать!"
***
После смерти подруги—актрисы:
"Хотелось бы иметь её ноги — у неё были прекрасные ноги! Жаль — теперь пропадут....
***
"Дарить надо то, что жалко!"
***
Бог мой, как я стара — я еще помню порядочных людей!
***
Я не верю в духов, но боюсь их.
***
Если бы я часто смотрела в глаза Джоконде, я бы сошла с ума: она обо мне знает все, а я о ней ничего.
***
Оптимизм — это недостаток информации.
***
— Фаина Георгиевна, вы опять захворали? А какая у вас температура?
— Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов.
***
Находясь на гастролях, группа артистов, среди которых была и Раневская, от
нечего делать отправилась днем в зоопарк. В одной из клеток увидели оленя, на голове которого вместо двух рогов выросло целых четыре.
— Какое странное животное! Что за фокус? — удивился кто—то.
— Я думаю, что это просто вдовец, имевший неосторожность снова жениться, —
предположила Фаина Георгиевна.
***
О своих работах в кино:”Деньги съедены, а позор остался”.
***
Раневская стояла в своей грим—уборной совершенно голая. И курила. Вдруг к ней без стука вошел директор—распорядитель театра имени Моссовета Валентин Школьников. И ошарашенно замер. Фаина Георгиевна спокойно спросила: — Вас не шокирует, что я курю?
***
Раневская постоянно опаздывала на репетиции. Режиссеру это надоело, и он попросил актеров о том, чтобы, если Раневская еще раз опоздает, просто ее не замечать. Вбегает, запыхавшись , на репетицию Фаина Георгиевна:
—Здравствуйте!
Все молчат.
—Здравствуйте!
Никто не обращает внимания. Она в третий раз:
—Здравствуйте!
Опять та же реакция.
—Ах, нет никого?! Тогда пойду поссу.
***
Одной даме Раневская сказала, что та по—прежнему молода и прекрасно выглядит.
—Я не могу ответить вам таким же комплиментом, — дерзко ответила та.
—А вы бы, как и я, соврали! — посоветовала Фаина Георгиевна.
***
У Раневской спросили, что для нее самое трудное?
—О, самое трудное я делаю до завтрака, — сообщила она.
— И что же это?
—Встаю с постели.
***
Фаина Георгиевна Раневская однажды заметила Вано Ильичу Мурадели:
— А ведь вы, Вано, не композитор!
Мурадели обиделся:
— Это почему же я не композитор?
— Да потому, что у вас фамилия такая. Вместо "ми" у вас "му", вместо
"ре" — "ра", вместо "до" — "де", а вместо "ля" — "ли". Вы же, Вано, в ноты не попадаете.
***
Когда в Москве, на площади Свердлова, установили памятник Марксу работы
Кербеля, Раневская прокомментировала это так:
— А потом они удивляются, откуда берется антисемитизм. Ведь это тройная наглость! В великорусской столице один еврей на площади имени другого еврея ставит памятник третьему еврею!
***
Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.
— Жалко, что мы не захватили пианино, говорит Фаина Георгиевна.
— Неостроумно, замечает кто—то из сопровождавших.
— Действительно неостроумно, — вздыхает Раневская — Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.
***
Как—то Раневской позвонила словоохотливая приятельница и долго—долго мучила ее болтовней. Когда у Фаины Георгиевны лопнуло терпение, она извиняющимся тоном сказала:
— Простите, дорогая, я говорю с вами из автомата, здесь ждут...
***
Однажды Раневская поскользнулась на улице и упала. Навстречу ей шел какой—то незнакомый мужчина.
— Поднимите меня! — попросила Раневская. — Народные артистки на дороге не валяются...
***
Фаина Раневская и Варвара Сошальская были заняты в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше». Раневской уже было за восемьдесят, а Сошальской к восьмидесяти.
Однажды на репетиции Сошальская плохо себя чувствовала: в ночь перед репетицией не спала, подскочило давление... В общем, все ужасно. Раневская пошла в буфет, чтобы купить ей шоколадку или что—нибудь сладкое, дабы поднять подруге настроение. В буфете продавались здоровенные парниковые огурцы, в ту пору впервые среди зимы появившиеся в Москве.
Фаина Георгиевна немедленно купила огурец невообразимых размеров, положила в карман передника — она играла служанку — и отправилась на сцену. В тот момент, когда нужно было подать что—то барыне Сошальской, — Раневская вытащила из кармана огурец:
— Вавочка, посмотри, какой огурчик я тебе принесла...
— Спасибо тебе, Фуфочка! — обрадовалась Сошальская.
Уходя со сцены, Раневская очень хитро подмигнула и уточнила:
— Вавочка, я дарю тебе этот огурчик. Хочешь — ешь его, хочешь — живи с ним...
Пришлось режиссеру объявить перерыв, поскольку после этой фразы присутствующие просто полегли от хохота и репетировать уже никто не мог...
***
— Моя собака живет лучше меня! — пошутила однажды Раневская. — Я наняла для нее домработницу. Так вот и получается, что она живет, как Сара Бернар, а я — как сенбернар...
***
Старшее поколение всегда ругает молодежь:
она, мол, совершенно испортилась, стала легкомысленной, не уважает старших, без царя в голове, только о забавах и думает...
Услышав такой стариковский разговор, Раневская сказала со вздохом:
— Самое ужасное в молодежи то, что мы сами уже не принадлежим к ней и не можем делать все эти глупости...
***
—Это когда—то артисты в кино играли, теперь они только снимаются.
***
—В моей старой голове две, от силы три мысли, но они временами поднимают такую возню, что кажется, их тысячи.
***
— Нонна, а что, артист N. умер?
— Умер.
— То—то я смотрю, его хоронят…
***
— Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: "Умерла от отвращения".
***
— Берите пример с меня,— сказала как—то Раневской одна солистка Большого театра. — Я недавно застраховала свой голос на очень крупную сумму.
— Ну, и что же вы купили на эти деньги?
***
Я уже давно ничего не читаю. Я перечитываю и всё Пушкина, Пушкина, Пушкина. Мне даже приснилось, что он входит и говорит: «Как ты мне, старая дура, надоела!»
***
— Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.
***
— Сняться в плохом фильме — всё равно что плюнуть в вечность.
***
Когда в Москву привезли «Сикстинскую мадонну», все ходили на неё смотреть. Фаина Георгиевна услышала разговор двух чиновников из Министерства культуры. Один утверждал, что картина не произвела на него впечатления. Раневская заметила:
— Эта дама в течение стольких веков на таких людей производила впечатление, что теперь она сама вправе выбирать, на кого ей производить впечатление, а на кого нет!
***
Артист "Моссовета" Николай Афонин жил рядом с Раневской. У него был "горбатый" "Запорожец", и иногда Афонин подвозил Фаину Георгиевну из театра домой. Как—то в его "Запорожец" втиснулись сзади три человека, а впереди, рядом с Афониным, села Раневская. Подъезжая к своему дому, она спросила:
— К—Колечка, сколько стоит ваш автомобиль?
Афонин сказал:
— Две тысячи рублей, Фаина Георгиевна.
— Какое блядство со стороны правительства, — мрачно заключила Раневская, выбираясь из горбатого аппарата.
***
У Раневской спросили:
— Как вы себя чувствуете, Фаина Георгиевна?
— Болит печень, сердце, ноги, голова. Хорошо, что я не мужчина, а то бы и предстательная железа заболела.
***
Раневской делают операцию под наркозом. Врач просит ее считать до десяти. От волнения она начинает считать невпопад:
— Один, два, пять, семь…
— Будьте повнимательнее, пожалуйста, — просит врач.
— Поймите, как мне трудно, — начинает оправдываться актриса. — Моего суфлера ведь нет рядом.
***
А может быть поехать в Прибалтику?! А если я там умру?! Что я буду делать?
***
— Фаина Георгиевна, что бы вы сделали, если бы вдруг открыли границы? — спросили у Раневской.
— Залезла бы на дерево.
— Почему?
— Затопчут.
***
После спектакля Раневская часто смотрела на цветы, корзину с письмами, открытками и записками, полными восхищения — подношения поклонников ее игры — и печально замечала:
— Как много любви, а в аптеку сходить некому.
***

Отрывок из фильма "Лёгкая жизнь", 1964 год